ТЕБЕ ПЛАЧ И СТИХ

Памяти моей мамы Александры Эстер бат Давид

* * *
Мы все погибли в этих рвах

И жизнь летела в облаках

И ржавой кровью жертв кропили серый снег

И первозданный свет померк

Се человек

И лай собак


* * *
бес мимикрии
без крематория
вырасти деревом
кривым
забываясь
начиная сначала
пусть с дырой в середине
пусть цвета пепла
губы хватают серый воздух
дай


* * *

Бремя времени мерит смерть

Омут мрака секунды секут

Скоро черная тень принесет цикуту

Но потом засияет свет


Семь огней колеблются ночью

Улетая на фоне стены

Ты не плачь – мои очи
К Тебе. Твои чувства мне так нужны

Хоть не слышу я больше слов
И не вижу, как тянешь Ты руки
Бесконечную мглу разлуки
Разрывает биенье часов

Сердца трепет и есть Твой ответ
Ты со мною, и скоро рассвет

* * * Люди
Юдэле
До
Тела
Метет метелица
Голый лед
Длится до-ля
Болен чахоткой долг
Что делить на дуэли
Дог-Год


КАРТИНКИ РАЯ

1.

Мечтаю о тебе – а ты о нем
И стаей пролетают ночи день за днем
Спина к спине стоим и пред тобой весь мир
Но я не твой кумир никто меня нет в нем
Из северной Пальмиры вытекает мирр
Ни пальм ни меда истекает кровью нерожденный плод
Плывет любви ковчег но тонет плоти плот
И меч тая скрывает сердце фон и суть поэт поет
Змея и ты уходишь от лица к лицу и отдаешься подлецу
Мне землю комьями бросают на закрытые глаза

2.

И пролетают ночи день за днем
Давай за это выпьем и споем
Не спрашивай меня о чем
Но песня не летит и время взятое взаем
Потребует вернуть неумолимый ростовщик
Он роста ждал а вышел пшик

3.

Плывет любви ковчег
Но тонет в отходящих водах плоти плот
Мне кажется, что Он меня зовет сквозь голод лед
И Лот в глубину вод бросает лот
Из бездны и греха огня спасение придет
И смерти Лаг желает всяких благ
И пожирая древо пламя улетает к небесам
Нагими мы пришли не тронь разденусь сам

ГОРОД МИРА

* * *

Лист бумаги –
Светлое окно –
Ожидание спасенья
Сон ушел
Стих Плача
Пенья


* * *

Толстой суки опасной висели соски
Я едва не сдох от тоски
Глядя, как за шею влекут,
Стиснув зубы, визжать не давая,
Долга дорогой к воротам рая

* * *

Суккот

Три стены три листа
В этом карточном мире
И иных сокровищ не надо
Лишь зеленые ветви
Небо над головой
Песня бесконечного сада


* * *

Тело как слово Его
И душа как тростник
Что на свирели поет моя кровь
Ты мне дал боль
Большое спасибо,
Я Твой навеки,
Должник


* * *

Я забыл Твое Имя
А Ты говорил, шептал его вновь
В венах, жилах моих
Бился посланник Твой
Моя кровь
Тебя называя...
Господи,
Я выбрал ад –
А Ты ждал меня
У дерева рая


* * *

Забудь о Будде,
Будь как все,
Ешь, пей, играй, и наслаждайся.
Не рви ресниц – забыться в сне
Приятней чаепития с Дарумой-дайси.
Но ветер вздохнет и закружит былье,
Пылинкой на солнце вспорхну.
Куда ты пархатый?
Пархатый!..
Крылатый...
Куда ты?
Ну...


* * *

Я полюбил тебя Когда
Года как псы промчались догоняя
И в страсти я смотрел в окно витрин
Где отражалось прошлое и ты,
Душа, дыша устало за моей спиной,
И тяжко подо мной ворочался Гудзон
И безъязыкий – я с болью понимал,
Что я тебя теряю Крики
В грохоте надземки пропадали
Я видел мир мираж камнями на траве
Костры в глазах моих сгорали былого счастья


* * *

Я в парк пришел
Холодный и пустой
Зимой египетской густой
Истлевших мертвых трав вдыхал настой.
Стояли сумерки,
Быть может, на коленях.
Кукушка повторяла: «Умер Леннон, Ленин»
Зеленым полем шел он
В рукавах зеленых
Глотая сладость слез соленых


* * *

Все было, было?
Либо казалось былью
Пыль поднималась над полем
Проплывала луною
Вода, Боль и Воля
Цветок хрустальный вставал из праха
Как барабан стучала плаха
Летели головы
Палач бился в пляске святого Витта
И утопая, кричали: стриженый – бритый
На лобном месте под сенью собора
Тихо вращались стрелки, распиная вора

* * *

иней и зной и плач

иной иной
так вороном
тугая натянулась жила
и горло начала давить
припомни
змея
меня заставила
и их любовь
ты вдохновенье
где голубь белый с веткою оливы
забыв дорогу кружит бесконечно
и носится ковчег по водам
где мира нету в мире
и неба
взрыва
и хлынуло
я рвался
очнулся весь горя
общенье было тягостною мукой
я не проспал
я встал с привычным ужасом и скукой
иной


* * *

Имперский Лондон
Мачты скрип и стук колес
Флоренции бастард Улисс
Здесь вырос северный колосс
В тумане не измерят фунт и ярд
Гармонию твою печальную Джон Донн
И песню тянет бард под весел ритм
И тонет в мутной Темзе Рим


* * *

И вой колокольный над нашей землей
Оплачь же нас волк, нашу плоть раздирая
Вонзая свой вопль с минарета в молчание неба
В земле нам обещанной и обомлевшей от боли
Я сделаю вид, что я дома, не изгнан из рая


Кинерет-Тверия

Скрипка моря и берег-гора
Пой, играй, кружись вкруг себя
Будто бы судьбу выбирая
Свет ее извлекая из ослепления плеска
Плена теплой ночной колыбели

Нить луны выпрядает покров из шума прибоя
Тихий голос звучит как страданья струна
И страна пожелтевшей страницей
Забывает слова песнопенья
Срываясь с ресницы


Бейт-Лехем

Нет ни дома, ни хлеба
Соль вези из мертвого моря
Лиру с ивы сними, спляши им семь-сорок
Болью земною, горнею долей
Мерь ливрею, скажи лехаим
И подставь им щеку и горло

В доме пожар угасшей меноры
Кровь по белому камню разлилась от стыда
Дар вина и олив горит в черных ладонях
В ряд евреи – на них нет лица

Послушны приказу и в теле их страх
И слово как дичь бежит на ловца
На поле небесном
Где слезы Рахели


Библейский пейзаж

И тогда
И теперь
И всегда
Сердце било
Бьет в колокол-душу
Больно
Неужели разрушу
Дар что Ты при рождении дал

Кровь отцов моих здесь на камнях запеклась
Белой костью легли в чернозем чужбины
Или в низкое небо взлетели гарью
Чтобы я вернулся в пустыню где муэдзины
Потомки Агари криком рвут предрассветное утро
Плачут пылью холмы и жемчужные дали
Боже мой Зачем же нам дали Эту честь Эту участь


* * *

Утро. Машины спешат на работу, без стесненья пуская газы.
Тесно. От запаха пота нос не высунешь из окошка.
Даже с толстой попой персидская кошка
Подмигнула зеленым глазом: мол, убирайтесь из Газы.
Что я скажу ей, я мелкая сошка, а перед нами Антанта.
Так и учим азы о себе в коллективной душе Леванта.


* * *

вот город мира
нас поставили к стене
и брат по бриту
в подарок держит мину, бритву
чтобы глаза мои не жаждали горы
где Авраам Ицхака к Б-гу поднимал
в Шушане шумные пиры
и сатана там правит бал
в Европе снова точат топоры
читайте в Торе правила игры

под небом тихим чутким и живым
подбитый плачет шестикрылый серафим

TO YOU

бабе в тягости
человеку в младости
хромому в пути
мне с тоской по Тебе в груди
помоги Господи


* * *

Я забыл Твое Имя

А Ты говорил, говорил его вновь

В венах

Жилах моих

Бился посланник Твой

Моя кровь

Тебя называя...

Господи.

Я выбрал ад –

А Ты ждал меня

У дерева рая


* * *

конь застоялся и рвется из стойла
птица из клетки в небо взлетает Тора
и целуем ее край одежды солнце
нашей надежды
пламя метели талес
на плечах иудея
только черным

о разрушенном храме
изгнанье



* * *

ШОАМ

Я сел учить истоки красоты

И в шифре я услышал Ты

Твой голос в белом камне зазвучал

Слились двенадцать линий и цветов в одно

Со дна из сна из тьмы всплывало

В гортанном свете горное начало

Мать над детьми

И Твое Имя

Шма


* * *

СУККОТ


Три стены три листа

В этом карточном мире

И иных сокровищ не надо

Лишь зеленые ветви

Небо над головой

Песня бесконечного сада


* * *

Мы собою живем, будто нет ни небес, ни земли,

Отвори же глаза, молчи и внемли –

Зернь жемчужную переливает рассвет,

И, забыв под подушкой монотонное «нет»,

Полетит душа. А не то склюют воробьи

Твою тихую ласку объясненья в любви.


Йерушалим, ияр, 5757


* * *

никогда ты не бросишь меня
никогда не бывал я твой
не родился такой конь
пусть он лучше траву жует
воду пьет степных родников
мне не надо

приникал он к ладони моей
мне не надо тебя мой желанный
любовь моя
Боже мой


* * *

и всё
было
как бы не так
Боже какой я дурак
рак
в свою нору


в нас

в прошлое взгляд
неотрывно дерево-боль
растет в груди
плод
что там

все
за Тобой


* * *

когда начали

тени и растения руки
сумерки потянули к той тайной
муке всегда

сосет мою душу любимый

младенец

когда звуки
рождались и множились жаля
сострадание для всех открытого слуха и
детские возгласы звонко и глухо доносились
до левого уха
правое прятал я под подушкой
как последнюю драгоценность пулю
боль что направлю
к Богу


* * *

и праздника сомнительный итог
томительного дня конец неотвратимый
и времени


чтобы запнуться словом



* * *

Вороньей стаей пепел улетает

И кружат тысячи грачей

Над пепелищем плач голубки

Я сам не свой, не Твой

Ничей


* * *

шли трое
и дождь
переполнились реки
и взмолился
даждь нам день

солнца
отдохнуть


человеке Господи


* * *

мы в страхе


в лице другого
своего лица
о Господи

преодолеть земное притяженье
в пути к Тебе


* * *

Потом проснулся – а любимой нет.

Лишь тусклый предвечерний свет

Сочился в жалюзи. Душа со скрипом

Пыталась встать со смертного одра,

Я снова пожалел, что умер не вчера,

На пустыре средь мусора забытым.

Зундил смычок: «Мудра утрата»,

И плакал я, и снова ждал Тебя с утра.


2007


* * *

Раздели мою боль и болезнь,

Мою смерть,

Будь со мной, когда я потеряю сознанье

Обнищаю и дома лишусь

И когда закуют меня в цепи

Дай мне руку

И как хор бесконечной травы

Тебе буду петь


* * *

я народ с жестким затылком

необрезанным сердцем и ртом

нищий я

пред Тобою в ответе

и не спрашивай

где мой дом

Ты отец мой

и мать что меня родила

Ты же знаешь меня

изнутри и снаружи

не убей и не грабь

мое сердце болит

не забудь и скажи:

ты Мне нужен


* * *

Бог бел

в Нем все цвета

но черным наша суета

окрашивает мир

так видим мы

и умираем

пир напрасный

плодами солнца золота

и праведник без крова

в исканьях терниях

все начинает снова

Бог бел


* * *

Шшш. Мир в материнской утробе склонился к тебе.
Маим, воды молчанья раскрылись – Ма, Мама, Адам!
Айн. Глаз увидел бездонное небо. Из глубин источник забил


* * *

Шла кровь

А я лежал

Душа летела, покидая тело

И только билась мысль пчелою о стекло

Зачем я жил

Зачем я это сделал

Я в двух деревьях заблудился

Забыв в земле

Кто Ты и для чего меня послал

И стыло сердце в страхе и стыде

Устал

Хотя бы миг еще – в раскаянье к Тебе вернуться

Все кончено, я всех нелепо обманул

Но глас шофара пел и раздирал мне душу

Проснись, возлюбленный – элул


* * *

В своей вине утопимся и вновь

Вино, разлука, блуд и кровь

И восставая из седин

Глухой слепой меджнун и муэдзин

Бродягой в белой башне вопль исторгну к Небу:

Я волк, я – Твой


* * *

Я пишу на обрывках псалмов свою боль,

Крики с ритмом кинора соизмеряя.

Жар и холод, Ты трепещешь во мне,

Я далек от Тебя, как ад от рая.


* * *

Снова наг мой бесцветный мир

Я как пуля покинул Твой Ган –

Вырываясь из облака света

Пробивая свою тропу

Зачем плакать о снеге

В красном смещении глаз

Бог улетает

Оставляя сомнение в собственной сути

В синеве облачения приближается к нам

Небо где нет нас не Бог но однако

С точностью до прощального знака

С ясностью зрящего сквозь прозрачную воду

Слышу немолчную и неслышную оду

Ты


* * *

Из ивовых лоз составляю букет

Назову арава

Ты Пустыня и Ручеек

Жизнь что летела сперва

Всю обратил бы в слово к Тебе

Если б не билась моя голова

В неверный прошлого свет


* * *

Возвысь свой голос

Слог за слогом

И звон всплывет небытия

Всплакни и вспомни сон глубокий

Изгнанье, где исчезли Ты и я


* * *

Твой всхлип…
узнал
по отзвуку в тумане
и памяти о влажных небесах
весна
устал присутствуя
и без участья
слова уплыли
запах позабытый
Твой всхлип слепой
во тьме



* * *

события смешает перспектива
небритая щека как поле ржи
по ней рука гуляет сиротливо
и белая сияет ветка сливы
на фоне тленья умиранья лжи
сквозь ветви льется тихий свет
и сквозь века
и свыше
милая рука
меня зовет в ответ


* * *

Вот стул
Могу увидеть податливый потек мастики
Который нерадивый
Столяр забыл тому назад полвека
Морщинить гладкую поверхность детским пальцем
Они, когда ладонь я выпрямляю, смотрят кверху
Там потолок высокий зала
Где танцевали до Наполеона
Пока в годах двадцатых дом не разделили по числу гостей
Чтоб слушал я за стенкой коммуналки
Фагота монотонные рулады,
Которые звучат потом в огромной яме театра
С пустыми шоколадными конями
Когда чернявый богорад
Возможно вспоминает свет в высоких окнах
Откуда он пришел
И тела бабушки тепло я ощущаю
Когда на жесткое сидение садится
Вдыхая вкус и запах смолки в трещине
Где спинка соединялась с ножкой
И губы дерева шершавого касались.
Все пять ворот открыв
Могу чувствительной амебой
Продемонстрировать живого свойство раздражимость
Но разве не достойней человека
Мне просто стул
Как перед смертью
Помыслить и произнести:
Мой Бог, возьми меня к Себе


* * *

я
дерево

из солнечного

ты
не поверишь

подобное


с земли

теплом
души моей

огнем
любовной жажды
вспоено

я дерево